Тайна двух океанов (худ. В. Ермолов) - Страница 66

— Вот бы научиться добывать это золото, — задумчиво проговорил Марат. — Вот это была бы валюта! Грандиозный, неисчерпаемый золотой фонд Советского Союза! Кто-нибудь уже, наверно, пробовал добывать его, Цой?

— Ну, разумеется! Сколько раз! Но ничего не выходило. Все попытки оканчивались неудачей. То есть добывать-то его добывали, но игра не стоила свеч. Если добывали миллиграмм золота, то обходился он — просто для сравнения скажу — в целый грамм золота. Добыча оказывалась невыгодной. Если человек не может в достаточном количестве извлечь золото из морской воды при помощи сложнейших методов, то я подумал, что это может сделать моллюск…

— Вот как… — медленно протянул Марат. — Но… но ведь в океане, ты сам говорил, золото слабо растворено в воде, а в крови моллюска оно находится в сильно концентрированном виде. Это ведь не одно и то же…

— Конечно, не одно и то же. Но разве все животные и растения океана не пользуются растворенными в ничтожнейших долях в воде океана элементами для построения целых частей своего организма? Возьми, например, кальций. В морской воде его заключается всего лишь пять сотых процента, а в мадрепоровых и норитовых кораллах окись кальция, или известь, находится в количестве до пятидесяти трех процентов их сырого веса; в некоторых моллюсках ее даже более шестидесяти процентов. Или кремний. В морской воде он находится в количестве одной-двух десятитысячных долей процента, а в кремневых губках он составляет до девяноста процентов их сырого веса! Есть водные организмы, в которых концентрация того или иного элемента в тысячу раз больше, чем концентрация этого же элемента в окружающей воде.

— Ага! Ага! Ну-ну! — возбужденно вертелся на табурете Марат. — Я начинаю понимать!.. Говори, Цойчик, говори…

— Как же это происходит? — продолжал Цой, заражаясь волнением Марата. — Соли различных элементов легко проникают через тонкую оболочку водных организмов и соединяются там с органическими веществами. При этом они переходят в коллоидальную форму и вследствие этого теряют уже способность выйти обратно в окружающую воду. Организм задерживает в себе эти элементы, используя их для питания, построения скелета раковины, а иногда и неизвестно еще для каких именно надобностей. Вот я и подумал…

— Ура! Я понял! Понял, черт меня возьми! — закричал Марат, срываясь с места. — Замечательно! Гениально! Эти проклятые моллюски высасывают из морской воды золото!.. Мы их заставим высасывать это золото для нас! Мы их превратим в фабрики золота! В советские фабрики золота! Цой! Цой, ты должен продолжать работу! Это гениальная идея! Ты не имеешь права бросать ее! Это необходимо нашей стране! На тебе лежит ответственность…

— Марат, я сам это отлично понимаю… — почти извиняющимся тоном говорил Цой. — Ведь это была бы настоящая золотая крепость социализма! Но что я могу поделать? Я уже пятнадцать дней мучаюсь над этой проблемой, но ничего не выходит… У меня уже почти нет материала, от этого проклятого моллюска почти ничего не осталось. Если бы хоть еще один экземпляр иметь!

— Я найду его! — закричал Марат, вскинув кверху руку. — Клянусь тебе! Хотя бы мне пришлось потерять руку или ногу! А голову я, кажется, уже потерял. Но ради такого открытия можно и жизни не пожалеть!

— Опять из тебя забил фонтан идей и открытий, кацо, — послышался в дверях голос зоолога. Он быстро вошел в лабораторию и начал надевать свой синий рабочий халат. — Ну-ну… Рассказывай! Я люблю слушать твои сногсшибательные открытия.

Цой, покраснев и переставляя пробирки и колбы с места на место на своем столе, бросал умоляющие взгляды на Марата. Марат радостно и возбужденно засмеялся.

— Нет, нет, Арсен Давидович! Идея находится еще в стадии разработки… Но, когда задача будет решена, вы первый узнаете об этом!

Зоолог развел руками, изобразил величайшее изумление:

— Что я слышу, Марат? Такой солидный, серьезный подход? Ты делаешь огромные успехи в научной работе, кацо. Отлично, дружок, отлично! Я запасусь терпением и буду молча ждать…

— Вы не пожалеете, Арсен Давидович! — продолжал в том же тоне Марат и, повернувшись к Цою, сказал: — У тебя ничего срочного нет, Цой? Пойдем со мной. Мне еще нужно о многом поговорить с тобой.

— Вы разрешите, Арсен Давидович? — обратился Цой к зоологу.

Получив разрешение, молодые друзья скрылись в дверях. Зоолог не успел приняться за работу, когда к нему в лабораторию вошел Горелов.

— А, мой дорогой пациент! — радушно приветствовал его ученый. — Входите, входите. Всегда рад вас видеть. Как вы себя чувствуете? Лучше? Садитесь вот тут, пожалуйста!

Горелов был в длинном полосатом халате, с повязкой вокруг головы. Желто-коричневое лицо его носило еще следы болезни. Он опустился на табурет:

— Спасибо, Арсен Давидович! Вашими заботами и молитвами. Но, право, до смерти уже надоело валяться на койке. Когда вы меня отпустите?

— Успеете, успеете, дорогой! Не торопитесь. Вот мы вас основательно подлечим, отремонтируем, потом проделаем курс электризации, несколько сеансов массажа, несколько горячих грязевых ванн. Я заметил у вас маленькую склонность к ревматизму и к ожирению… Знаете, наследственность такая бывает… — с сокрушением в голосе добавил ученый, ласково положив руку на колено своего пациента.

Он с наслаждением перечислял процедуры, и видно было, что не намерен скоро выпустить из рук такой редкий в его бедной врачебной практике случай.

Горелов всплеснул огромными ладонями и просто взвыл: