Тайна двух океанов (худ. В. Ермолов) - Страница 69

К оглавлению

— Животное немного ослабило кольца. Пытаюсь осторожно продвинуть левую руку с компасом к глазам.

— Значит, направление вам все еще неизвестно? — спросил голос капитана.

— Нет, Николай Борисович.

— Быстроту ощущаете? — продолжал допрашивать капитан.

— Думаю, что быстрота равна приблизительно пятидесяти километрам в час…

— Постарайтесь, Лорд, скорее определить направление. Как только все соберутся в подлодке, мы пойдем за вами.

— Хорошо, капитан…

Разговор прекратился. Подождав минуту, Шелавин, едва сдерживая волнение, позвал зоолога:

— Арсен Давидович, голубчик! Что с вами приключилось?

— А! Иван Степанович! Это вы? Да вот, понимаете, неприятность. Такая неприятность! Срываю все работы, поднимаю подлодку с места. И все, понимаете, из-за моей невнимательности. Вышел я из подлодки, направился на норд-вест-норд, — знаете, к этой заросли горгоний?…

— Да, да. Помню, вы собирались туда.

— Ну, вот… плыву задумавшись, по сторонам не оглядываюсь. И вдруг, понимаете, словно какой-то водопад обрушился на меня. Я даже не заметил, с какой стороны. В один момент все тело оказалось оплетенным каким-то толстым канатом, сантиметров тридцать в диаметре. Руки, понимаете, прижаты к телу, ноги связаны, ни повернуться… ни вообще даже шевельнуться…

— Ах, напасть какая!.. Кто же это схватил вас?

— Понятия не имею, Иван Степанович… Что-то несусветное, о чем мы, зоологи, и думать не смеем… Я даже не знаю, что именно обвилось вокруг меня: не то все тело животного, не то одна лишь его длинная, гибкая шея… Если тело, то выходит что-то вроде таинственного, трижды легендарного и тысячу раз осмеянного гигантского морского змея… Если всего лишь шея, то, прямо скажу, дорогой Иван Степанович, и думать и гипотезы строить просто боюсь.

— Ужасно… ужасно… Как вы себя чувствуете, родной мой? Вы не пострадали?

— Ничуть, Иван Степанович! Все в порядке. Скафандр не выдал и, надеюсь, не выдаст. В таких объятиях, я думаю, и слона задушить можно было бы! А я их просто не чувствую. Все усилия принимает на себя скафандр. И вот теперь несет меня неведомая сила…

— Не беспокойтесь, Арсен Давидович. Капитан сделает все возможное… Вы бы только не пострадали.

— Вряд ли пострадаю… А для наших научных задач это приключение прямо клад. Подумайте только, какое открытие! Животное, конечно, совершенно неизвестное… Я с необыкновенным интересом изучаю тот небольшой участок тела, который находится прямо перед моими глазами. Его покрывают огромные костяные пластинки с пирамидальными бугорками посередине. Лежат они черепицеобразно и подвижно друг на друге… Образуют сплошной чешуйчатый покров. Покрыты толстым слоем фосфоресцирующей слизи. Такие мысли, сравнения, сопоставления лезут с голову, что просто не решаюсь сказать. Даже вам, мой друг…

— Говорите, говорите, голубчик! Не стесняйтесь! За три недели я здесь такого навидался, что уже ничто меня не поразит.

— Иван Степанович! Я предчувствовал… Более того — я знал, какой урожай, какая богатая жатва ожидает меня здесь! Не могу вам передать, друг мой, как я счастлив, что на мою долю выпала честь так близко, так непосредственно близко изучать это чудовище глубин!..

Ни Цой, ни Марат, даже Павлик ни одним звуком не позволили себе нарушить этот необычайный разговор двух ученых, охваченных одной и той же страстной преданностью науке, неутомимой жаждой познавания. Цой молчал, чувствуя, как сухой, колючий комок подступает к его горлу, и думал, способен ли был бы и он на такое самоотверженное, героическое поведение в столь ужасных, почти смертельных обстоятельствах. Мог ли бы и он, забывая о себе, забывая об опасности, с таким мужеством и самоотречением отдаваться науке — делу, которое ему поручено, цели, которую он себе поставил?

Радостное восклицание зоолога оторвало его от этих мыслей.

— Я протащил компас к глазам! — закричал он. — Капитан! Капитан! Вы слышите меня?

— Я у аппарата, Лорд.

— Направление норд-норд-ост. Ближе к осту. Быстрота животного значительно увеличилась. Кольца его тела против моих глаз немного раздвинулись, и мой фонарь освещает пространство впереди…

— Вы что-нибудь видите там, Лорд? — оживленно спросил капитан. — Это очень важно.

— Нет, капитан. Вдали мелькают лишь огоньки светящихся животных. Еще задолго до нашего приближения они быстро сворачивают в сторону, словно очищая нам дорогу… Иван Степанович, а Иван Степанович!

— Я слушаю… слушаю вас, Арсен Давидович.

— Знаете, у меня сейчас мелькнула мысль… Такое впечатление, словно обитатели темных глубин обладают каким-то дополнительным чувством, которое предупреждает их о приближении движущихся существ и предметов.

— Вот как? Интересно… Но, если это не зрение и не слух, какие же объективные явления, кроме света и звука, может воспринимать в одной среде это новое чувство?

— Давление! Я думаю, что это чувство, конечно, не совершенно и принципиально новое, но лишь утонченное, в тысячу раз более развитое и усовершенствованное чувство давления, которое свойственно в той или иной степени всякому живому существу.

— Ах, вот как! Вы предполагаете, что движущийся предмет, тем более быстро и мощно движущийся, производит давление на лежащие впереди слои воды, и это давление, передаваясь от частицы к частице, от слоя к слою, ощущается даже вдалеке утонченным чувством водных организмов. Так, что ли?

— Совершенно верно. Вы меня вполне поняли. Вы… Капитан! Капитан! — внезапно воскликнул зоолог.